Что в семьях приводит к болезням и что исцеляет. Берт Хеллингер. Книга "Источнику не нужно спрашивать пути". Исцеление. Здоровье. Болезнь. Причины болезней. Причины заболеваний. Психологический Центр поддержки бизнеса и семьи "5 Да!" ждет на тренингах, консультациях и расстановках всех желающих изменить свою жизнь к лучшему, дарит психологические статьи, книги, медитации. Помощь психолога, психотерапевта в семейных и личных проблемах. Бизнес-консультации и бизнес-тренинги : Главная

Центр психологической
поддержки
бизнеса и семьи

"5 ДА!"

Главная


	Расписание
	Статьи
	Kниги
	Медитации
	Журнал
	Для бизнеса

ЧТО В СЕМЬЯХ ПРИВОДИТ К БОЛЕЗНИ И ЧТО ИСЦЕЛЯЕТ

Отрывок из книги Берта Хеллингера "Источнику не нужно спрашивать пути".

Введение

Понимание того, что в семьях приводит к болезням и что исцеляет, пришло ко мне из семейных расстановок. Я понял, что многие болезни связаны с нерешенными проблемами в семье, а также с переплетениями в судьбах некоторых членов семьи. В настоящей главе содержатся важные указания и примеры по данной теме.

Любовь, которая ведет к болезни, и целительная любовь

Тяжелые болезни, такие как, например, рак, связаны с переплетениями внутри семьи, отражающими неосознанное участие одних членов семьи в судьбах других, живших до них. Т. е. существуют так называемые семейные переплетения. Когда в семье рано умирает мать, дети испытывают внутреннее стремление последовать за ней в смерть. Это выражение очень глубокой, сокровенной любви. Такая любовь связывает ребенка с судьбой матери.
Стремление последовать за матерью иногда только ощущается ребенком, не вызывая никаких определенных действий с его стороны. Но ребенок может заболеть и позднее, уже став взрослым. Смертельно опасные заболевания часто связаны с этой любовью. Болезнь становится, так сказать, средством выражения любви. Аналогичное применимо и к несчастным случаям и самоубийствам. Зависимости также могут быть связаны с этим процессом.

Когда ребенок, рано потерявший мать, сам создает семью и заводит собственных детей, его дети могут замечать, что мать или отец стремится уйти, пытаясь последовать за своей матерью. Тогда ребенок говорит: «Я сделаю это вместо тебя». Это тоже переплетение судеб, выражение глубокой любви, которая зачастую выливается в тяжелое заболевание (например рак), несчастные случаи или самоубийство.

Существует и другая динамика, ведущая к болезни, — наличие вины. Если абортирован ребенок или ребенок отдан другим людям, родители часто испытывают стремление разделить его судьбу, последовать за ним. В таком случае за этим стоит представление об искуплении вины. За этим кроются как любовь, так и искупление. Это также может привести к тяжелым заболеваниям, несчастным случаям и самоубийству.

Все эти движения имеют нечто общее. Они «не видят» другого человека. Выражаемая здесь любовь слепа. Ребенок, потерявший мать и стремящийся последовать за ней, не смотрит ей в глаза. Он слепо повинуется своему стремлению. Если же ребенок посмотрит матери в глаза и попробует сказать ей про себя: «Я последую за тобой, в смерть», он почувствует, что не может этого сделать, поскольку поймет, что любовь матери к нему и его любовь — это одна и та же любовь.

Тогда любовь уже не сможет выражаться в болезни. Она найдет другой способ выражения уважения к матери. Ребенок может, например, сказать матери: «Мне тебя очень не хватало. Мне едва удавалось жить без тебя. Но теперь я смотрю на тебя и принимаю мою жизнь за ту цену, которую ты за нее заплатила. Из этого я сделаю что-то хорошее. Радуйся, глядя на меня».

Так несчастье матери сможет стать источником силы и полной жизни ребенка, полноценной жизни. Это иной образ уважения матери, нежели смерть ребенка.

На этом примере я показал в общих чертах способ ослабить силу переплетений судьбы, ведущих к болезни, который, возможно, поможет изменить судьбу к лучшему. Таким образом, влияние судьбы, ведущее к болезни, может быть обращено к целительному, хорошему конечному результату. Метод, при помощи которого этого можно достичь успешнее всего, — это метод семейной расстановки.

Но это не лекарство, которое может полностью излечить болезнь. Наивно было бы так полагать. Больному телу нужно что-то еще, например врач.

Не всегда нужно бороться с болезнью любыми способами. За этим стоит странное представление о том, что жизнь и здоровье — это высшие ценности, которые нужно сохранить любой ценой. Я нахожу такое представление очень странным.

Ведь жизнь никак не может быть высшей ценностью, поскольку она возникает из небытия и снова погружается в небытие. То, откуда является жизнь, больше самой жизни, намного больше.

Жизнь - это всегда нечто проходящее и короткое по сравнению с тем, откуда она пришла. Жизнь черпает полноту движения и силу как из движения возникновения, так и из движения погружения в небытие. Так достигается созвучие с чем-то большим, чем жизнь, и это имеет значение.

Пребывающий в созвучии воспринимает жизнь и смерть, здоровье и болезнь как равноценные, каждое событие в его значении. Созвучие позволяет человеку нести и исполнить как одно, так другое, и при этом расти.

Я разоблачил представление о том, что здоровье есть высшая ценность в маленьком стихотворении, оно называется «Два рода счастья».

История «Два рода счастья»

Счастье, искомое собственным «Я», Может внезапно покинуть тебя.

Но, уходя, заставляет расти нас.

Счастье, живущее в нашей душе, Если приходит, то с нами уже Вместе растет.

Мой опыт показывает мне, что существуют три основные динамики, ведущие к болезням, несчастным случаям и самоубийствам в семьях.

Первая динамика проявляется в том, что человек говорит: «Я последую за тобой». Когда ребенок рано теряет отца или мать, он подвержен стремлению разделить их судьбу, последовать за ними в смерть. Он говорит: «Я последую за тобой в смерть».

Недавно в журнале «Шпигель» я прочитал одну историю. Был такой знаменитый гонщик по имени Кемпбелл. Он ставил рекорды скорости в езде на гоночной машине по соленому озеру. Позднее он стал ездить на гоночных лодках. Однажды его лодка поднялась в воздух и перевернулась, гонщик погиб. Впоследствии его дочь начала заниматься гонками. В один прекрасный день ее лодка тоже поднялась в воздух и перевернулась, но она осталась жива. Кто-то спросил ее, о чем она думала в тот момент, когда лодка перевернулась. Она ответила: «У меня была только одна мысль: «Папа, я иду!»

Это динамика: я последую за тобой.

Когда такой ребенок становится взрослым и у него самого рождаются дети, они замечают, что их мать или отец стремится последовать за кем-то в смерть. Тогда ребенок говорит: «Лучше я, чем ты. Я сделаю это вместо тебя». Это вторая динамика, ведущая в семьях к болезням, несчастным случаям и самоубийствам.

Третья динамика — это искупление вины. Либо искупление личной вины, либо искупление чужой вины вместо другого, например родителей. В случае искупления вины действует представление, что собственным страданием можно предотвратить чужое; либо что страдание или собственная смерть может стать платой, компенсацией за что-то. Это магическое представление.

Желающий искупить вину не смотрит на то, что совершил (или что совершил тот, чью вину он искупает).

Искупающий вину, например мать, отдавшая своего ребенка, который впоследствии умер, втайне жаждет искупления смертью или самоубийством. Но она сможет сделать это только в том случае, если не смотрит на ребенка. Если бы она посмотрела на ребенка, представила бы себе, что смотрит ребенку в глаза и говорит: «Я убью себя во искупление», она не смогла бы этого произнести. Такое можно произнести, только если закрыть глаза и отказаться от связи с ребенком. Если же связь с тем, кому причинили зло, существует, если действительно смотреть ему в глаза, произнести такое невозможно. Компенсация должна произойти на другом, более высоком уровне.

Я перейду на этот уровень, если признаю, что я виноват или что получил некое преимущество, оплаченное за счет других. Тогда я смогу направить силу своей вины на что-то целительное, хорошее, полезное для всех. Это принесет и примирение с тем, кто «оплатил» мою вину.

Говоря о психосоматике, многие в первую очередь заостряют внимание на болезни. Но я не обращаю внимание на болезнь и на то, поправится человек или нет. Я работаю с системой. Я смотрю, действуют ли внутри системы силы, которые ведут к болезни. Их я выявляю. Или, если выразиться еще грубее, я смотрю, есть ли такие члены семьи, которые ведут семью к болезни, поскольку им отказано в уважении. Их необходимо вернуть в семью. Будучи принятыми обратно в семью, они оказывают на других членов семьи целительное действие. Что при этом произойдет с болезнью, для меня не столь важно. Я работаю только в системной области.

Я хотел бы еще раз остановиться на сказанном мной об основных динамиках возникновения болезней в семье, несчастных случаях и самоубийствах, но несколько иным образом.

Первая динамика «Я последую за тобой» связана с любовью и привязанностью. Изначально сложившаяся группа ощущает себя в качестве единого сообщества, связанного общей судьбой, где каждый отвечает за другого. Если один член сообщества уходит, другой зачастую стремится последовать за ним. Ребенок хочет уйти, когда уходит один из родителей, брат или сестра. Это действие любви в ее архаичном проявлении.

При этом динамика такова, что стремящийся уйти не может посмотреть в глаза ушедшему. Сделай он это, он не смог бы сказать ушедшему: «Я последую за тобой». Ведь посмотри он в этот момент в глаза ушедшему, то увидел бы, что тот не хочет этого. Оба любят друг друга.

Недавно я делал расстановку для одной женщины, отец которой был контужен во время войны, и это ему впоследствии очень мешало. Я попросил отца лечь на пол, а женщину — рядом с ним. Затем я попросил женщину посмотреть на своего отца и сказать ему: «Я лягу рядом с тобой и возьму это на себя». Для нее эта фраза была само собой разумеющейся. Но когда она посмотрела отцу в глаза, она не смогла ее произнести. А отец сказал ей: «Это моя судьба, и я буду нести ее один. Ты свободна». Это может стать решением в случае динамики «Я последую за тобой».

Когда один из родителей поддается динамике «Я последую за тобой в смерть», ребенок говорит: «Лучше я, чем ты. Я сделаю это вместо тебя». Это второй вариант динамики. Если ребенок скажет такое матери в глаза, мать сразу почувствует себя большой и скажет: «Нет!» И тогда ребенок не сможет больше произнести эту фразу.

В другом случае, с которым я работал, решение было проще. Я поставил в расстановку сестру-близнеца матери, за которой та хотела уйти. Тогда мать не смогла сказать: «Я последую за тобой», а ее собственной дочери уже было не нужно говорить: «Лучше я, чем ты».

Итак, мы рассмотрели две важные динамики, которые часто скрываются за тяжелыми заболеваниями. Если их выявить и разрешить, появятся целительные силы, которые зачастую оказывают свое целительное влияние и на болезнь.

Третья динамика — это искупление, искупление во многих смыслах. Первый из них — это искупление собственной вины. Такая динамика проявляется у женщин, сделавших аборт, а также у отцов абортированных детей и приводит к тому, что они подвергают себя неким ограничениям или заболевают.

Недавно я делал расстановку семьи для мужчины, больного раком. В ходе расстановки выяснилось, что этот мужчина состоял в связи с женщиной, которая ждала от него ребенка, но сделала аборт. Я ввел в расстановку эту женщину и абортированного ребенка. Женщина была очень взволнована, а мужчина нет. Но у его дочери возникло сильное волнение.

Она выражала ту боль, которую должен был чувствовать ее отец. Я попросил отца сказать дочери: «Это моя ответственность, и я несу ее, а ты — всего лишь мой ребенок». Когда он это произнес, его самого захватили боль и скорбь, поскольку теперь не стало того, кто ранее перенимал их у него. Он взял их на себя, и дочь стала свободной.

Искупление также может быть причиной тяжелого заболевания, несчастного случая или самоубийства. Искупление — это скрытая форма любви. При этом душа любит иначе, чем мы думаем. У нас часто есть оправдание для поступков, последствия которых страшны. Именно в случае абортов люди всегда находят те или иные оправдания. И они всегда вполне убедительны. Но душа остается глуха к оправданиям. Вот в чем дело. Вопрос ведь в том, достигли ли наши аргументы души? Только если они достигают души, это может что-то изменить.

Решением в такой ситуации будет следующее: мать и отец должны посмотреть на абортированного ребенка, принять его как своего ребенка и сказать ему: «Я — твоя мать, я — твой отец». Ведь это неоспоримый факт. Если они осознают, что они мать и отец и это их ребенок, тогда ситуация воспринимается с иной степенью серьезности. Мать и отец почувствуют страшную боль, и они смогут сказать ребенку: «Я принадлежу тебе как твой отец, как твоя мать. Ты уступил место, я принимаю это как подарок и уважаю это». Это — уважение по отношению к ребенку. Такие слова душа услышит, и они подействуют на нее целительным образом.

В случае с искуплением происходит то же, что и в случае с другими динамиками. Искупающий вину не может смотреть в глаза тому, перед кем он хочет искупить эту вину. Но если он посмотрит ему в глаза и скажет: «Я убью себя, потому что причинил тебе боль», для другого это будет ужасно.

Предположим, что один человек, управляя автомобилем, по легкомыслию насмерть задавил другого человека, но сам не пострадал при этом. Если он захочет сказать: «Раз я задавил тебя насмерть, я убью себя», — то не сможет этого сделать, глядя в глаза убитому. Ведь тогда он поймет, что для жертвы это будет еще большим грузом, ведь, убив себя, убийца сделает жертву ответственной и за собственную смерть. Так не годится.

Но он может сказать: «Это моя вина — вина, искупить которую невозможно. Но из моей вины я буду черпать силы, чтобы сделать что-то хорошее в память о тебе». Такое душа услышит. Этим нельзя искупить вину, но что-то хорошее придет в движение. Это решение в случае личной вины.

Я приведу другой пример вины, в котором вина не признается или отрицается. Когда человек не уважает своих родителей, он платит за это неуважение болезнью или смертью. Это иногда проявляется у больных раком, которые внутренне говорят своим матерям: «Лучше я умру, чем стану уважать тебя». Такие клиенты очень упрямы. Они стоят с высоко поднятой головой и не могут преодолеть себя и поклониться своим родителями, сказать им: «Я воздаю тебе честь». Болезнь — это расплата за отказ уважать родителей. Очень трудно смягчить сердце такого клиента, чтобы он смог с уважением склониться перед своими родителями. Иногда приходится признать, что болезнь — заслуженная кара.

Подобную динамику можно наблюдать и у людей, страдающих обжорством. Вместо того чтобы дать место в своем сердце тому, кого они не признают или отвергают, они наполняют себя едой, и это ведет к ожирению и к болезни. Они дают им место не в сердце, а в жире, так сказать.

Большинство наиболее значимых трудностей и болезни в семье обусловлены любовью, попытками с любовью спасти другого или установить с ним связь. Болезнь и смерть — часто лишь способы выражения любви. Если признать это, можно иначе взглянуть на трудности и болезни, с глубоким сочувствием и пониманием.

Странно то, что речь при этом идет о любви ребенка, который, в сущности, еще мало что понимает в жизни. А потому так важно показать ребенку, как можно любить иначе, лучше. Как он с помощью любви, которая привела его к болезни, сможет стать здоровым, насколько лучше станет всей семье от этой любви по сравнению с той, которая приводит к затруднениям.

Пути к новым ориентирам

Грань между движениями «я последую за тобой» и «лучше я, чем ты» часто размыта. В результате никакой разницы нет. Такие движения иногда идут сквозь многие поколения: три, четыре, а иногда пять поколений членов одной семьи могут следовать им.

Нужно иметь в виду, что душа совершенно не воспринимает такие движения как скверные. Поэтому важно, чтобы и терапевт не воспринимал их как таковые в том смысле, что они требуют вмешательства и их необходимо непременно остановить. Терапевт не может их остановить, но может показать новые ориентиры для нахождения пути назад во имя памяти умерших. Для мертвых лучше, если живые будут продолжать жить, чем если они умрут слишком рано, до времени.

Психотерапия и медицина

Когда говорят о психосоматических заболеваниях, существует опасность впасть в крайность, считая, что болезнь можно излечить одними только психотерапевтическими средствами. Что можно использовать психотерапию как лекарство. Принимаешь его и чувствуешь себя хорошо. Это опасное заблуждение. Это широко распространенное мнение среди некоторых терапевтов, оно приводит к пренебрежению традиционной медициной.

О психиатрах говорят, что они просто пичкают пациентов медикаментами и больше ничего для них не могут сделать. Это неправда. Большое количество медикаментов поможет, если все медикаменты назначены правильно. Во многих случаях психотерапия возможна, только если пациент принимает лекарства, назначенные психиатром. Психотерапия призвана оказать помощь врачу, а не заменить его. Ведь болезни могут быть вызваны (и, как правило, вызваны) чисто физическими причинами.

С другой стороны, в ходе расстановок семей можно убедиться, что особенно тяжелым хроническим заболеваниям и психозам подвержены люди, в семьях которых встречаются тяжелые судьбы. То есть между тяжелыми заболеваниями, семейными переплетениями и тяжелыми судьбами существует связь. Если удается восстановить в семье порядок, который принесет спокойствие и примирение, это оказывает смягчающее, поддерживающее или даже целительное действие, в том числе на болезнь, но только в совокупности с другими средствами, прежде всего медицинскими. Поэтому я ратую за тесное и плодотворное сотрудничество психотерапии и медицины.

Часто больному говорят, что его болезнь вызвана духовными причинами. Больные легко воспринимают это как порицание: им будто бы говорят: «Если бы ты только захотел, все могло бы быть по-другому». Но это не так. Ведь переплетения, которые за этим стоят, не осознаются больным. Побуждение, которое толкает человека на саморазрушающее поведение, не осознается им. Его можно изменить только тогда, когда выявлено переплетение, стоящее за этим.

Иногда болезнь целительна для души человека. Тогда нельзя пытаться немедленно устранить болезнь, прежде чем человек не переболеет ею, а болезнь, как ни парадоксально это звучит, не окажет на человека своего целительного действия. Только тогда болезнь может отступить.

Болезнь и порядок

Болезнь иногда может быть сигналом чего-то такого, что больной не хочет признать. Например, какого-то лица, вины, границы, своей души, пути, который ему предстоит пройти. Болезнь провоцирует некий поворот. В таком случае терапевт должен «заключить союз» с причиной и целью болезни, например, с исключенным человеком, отрицаемой виной, телом, которым пренебрегают, покинутой душой, даром и шансом, которые открывают болезнь. Если привести это в порядок, больному станет легче жить. Или легче умереть, когда придет время.

Болезнь как процесс исцеления души

Для больных раком речь часто идет о том, чтобы понять всю серьезность ситуации. Серьезность здесь заключается в том, что рак — смертельно опасное заболевание и больному приходится посмотреть смерти в лицо. Часто больными владеет желание побороть рак. Но это иллюзия, это невозможно.

Болезни чаще всего воспринимаются нами как нечто плохое, от чего хочется избавиться. Но болезнь — это еще и целительный процесс, прежде всего для души. Болезнь нельзя просто «взять и выбросить». Если больной внутренне соглашается с болезнью, часто можно наблюдать, что это согласие послужит на благо высших сил, и болезнь отступит. Она исполнила свою задачу. Но ее присутствие было необходимо, не нужно пытаться просто вышвырнуть ее вон. Тогда она, может быть, отступит сама.

Рак

Недавно главный врач одной клиники психосоматических заболеваний рассказал мне, что у его коллеги,; с которым он знаком более двадцати лет, обнаружили опухоль мозга. Я спросил его: «Как он себя чувствует?» Врач ответил мне: «Он счастлив». Странно, да? Работая с больными раком, я часто замечал, что внешне они борются с болезнью, но внутренне стремятся к тому, чтобы умереть. Это говорит о том, что больные раком не воспринимают болезнь и смерть как что-то плохое. Это то, к чему они внутренне стремятся. Я, конечно, попытался разобраться, почему так происходит.

При помощи метода, с которым я преимущественно работаю, такие скрытые взаимосвязи можно выявить. Метод называется: метод семейной расстановки. И я хотел бы пояснить, что это значит. Клиент выбирает из группы заместителей для наиболее важных членов своей семьи. Это может быть его собственная семья (муж, жена, дети) или семья его родителей (мать, отец, сам клиент, его братья и сестры).

Если клиент, собравшись, но не преследуя при этом определенной цели, расставит заместителей по отношению друг к ДРУГУ, он будет ошеломлен тем, что выявится в ходе расстановки. Удивительно то, что заместители чувствуют то же, что и люди, которых они замещают, несмотря на то, что сами не имеют о них никакого представления. У них могут проявляться симптомы реальных людей, может внезапно измениться голос, став похожим на голос оригинала. В ходе семейной расстановки выявляется нечто скрытое, что раньше не было известно.

Я не могу объяснить этот процесс. В процессе расстановки возникает некое поле, и не только сам клиент, но и заместители (совершенно чужие ему люди) находятся под влиянием поля и становятся участниками некоего знания, которое содержится в поле и которое посредством поля выявляется. Так происходит семейная расстановка.

Иногда я сокращаю этот процесс. Например, одна клиентка (больная раком) сказала: «Я больна и борюсь с этим». Тогда я предложил ей: «Мы расставим только двоих: заместительницу тебя и заместителя рака». Она так и сделала. Заместители стояли друг напротив друга. Внезапно они оба обнаружили глубокую любовь друг к другу. Заместительницу клиентки неотвратимо тянуло к заместителю рака, и они крепко обнялись.

С точки зрения нашего обыденного восприятия болезни это кажется странным. Я спросил ту клиентку: «Когда ты смотришь на это, кого ты видишь на месте заместителя рака?» Она ответила: «Моего отца». Ее отец рано умер. Итак, в процессе расстановки стало очевидным, что она стремилась найти путь к отцу и соединиться с ним в смерти. Смысл и цель болезни заключались в том, чтобы она могла соединиться с отцом.

Другие терапевты и медицина едва ли смогут помочь этой клиентке, прежде чем будет выявлено ее глубокое стремление, только тогда возможен поиск решения.

Итак, динамика в данном случае могла быть такой, что клиентка внутренне говорила своему отцу: «Я последую за тобой в смерть. Я так тоскую по тебе, что лучше умру, чем буду жить дальше». Это выражение безумно глубокой любви. Ни рак, ни смерть эту клиентку не пугают.

Вы спросите: «Как же помочь такому больному? Как лишить эту динамику силы, чтобы клиентка смогла открыться для психотерапевтического и прежде всего медицинского воздействия?»

В рамках той же расстановки я прошу клиентку встать напротив отца, посмотреть ему прямо в глаза и сказать: «Я так сильно люблю тебя, что хочу умереть, чтобы соединиться с тобой». При этом она должна смотреть ему прямо в глаза. Если она это сделает, действительно посмотрит ему в глаза и скажет: «Я хочу умереть — из любви к тебе», она увидит, что отцу больно такое слышать. Потому что родители хотят, чтобы их дети, получив от них в подарок жизнь, жили столько, сколько им отпущено.

Тогда клиентка должна, если она любит отца, любить его иначе. Например, она может, глядя ему в глаза, сказать: «Я буду хранить то, что ты подарил мне, так долго, как смогу. Только когда придет мое время, я последую за тобой. Пожалуйста, благослови меня на жизнь». Тогда любовь, которая привела к болезни, прозреет и станет средством для поддержания жизни.

Но в этой связи мне известна и иная динамика. Предположим, что отец матери этой клиентки рано умер, и ее мать ощущает глубокую потребность последовать за ним. Ребенок видит, что его мать втайне хочет умереть и говорит ей: «Мама, я сделаю это вместо тебя. Я умру, чтобы ты могла жить». Такая динамика характерна не только для рака. Она имеет место и в иных случаях тяжелых заболеваний, склонности к самоубийству, при повторяющихся несчастных случаях.

Вернемся к первому примеру. Врач, у которого была опухоль мозга, принимал участие в моем курсе еще до учебы в медицинском. В ходе курса выяснилось, что он склонен к самоубийству. Тогда я спросил его, что произошло в его семье? Он вспомнил, что когда ему было три года, он сказал своему деду по отцовской линии: «Дедушка, когда же ты, наконец, умрешь и освободишь место?» Может ли трехлетний ребенок сам до такого додуматься и сказать такое? Нет. Эта фраза витала в семье и в его окружении и раньше. Она нашла свое выражение в устах ребенка, который не мог противостоять этому. Он высказал это со всеми последствиями, чувством вины и последующим искуплением, которые с этим связаны. Тогда мы стали выяснять, что же произошло в семье еще раньше.

Другой дед, отец матери клиента, был зубным врачом. У него начался роман с его ассистенткой. В это же время его жена тяжело заболела и умерла. Что же можно предположить: у мужа роман с другой женщиной, его жена тяжело заболевает. О чем же он думает? «Когда же ты, наконец, умрешь, и освободишь место?» Возможно, он ни разу не высказывал эту мысль, не хотел этого, но сама мысль полностью соответствовала ситуации. Это, конечно, отвергалось и отрицалось, но фраза эта нашла свое выражение через его внука.

Еще одна деталь напоследок. После того как жена умерла, старший сын того деда увел у него ассистентку и сам завел с ней роман. Вы смеетесь, а я вам скажу: «Вот это любовь!» Сын уважал свою мать и не позволил своему отцу извлечь выгоду из ее смерти. Тогда мы смогли найти решение для внука. Он обучился медицине, женился, родил детей и был счастлив. Но теперь он заболел раком, и по его реакции видно, что он все еще участвует в семейном переплетении.

Я хочу в этой связи указать вам на одну тайну, объяснив ее одновременно. Здоровый человек чувствует себя хорошо. Если при этом его совесть спокойна, он тоже чувствует себя хорошо и живет в мире со своим окружением. Здоровье означает, что мы в ладу со своим телом и своим окружением, то же относится и к спокойной совести. Прежде всего это означает: я имею право на принадлежность к своей семье.

Неспокойная совесть, которую мы противопоставляем совести спокойной, сама по себе не является таковой, мы лишь ощущаем ее как таковую. Неспокойная совесть понуждает нас (ведь мы чувствуем себя неспокойно) изменить наше поведение таким образом, чтобы иметь право быть членом своей семьи.

Аналогичное применимо и к болезни. Когда человек заболевает, он в силу своей боли и страдания готов на все, только бы снова стать здоровым. Боль заставляет его позаботиться о своем здоровье. В этом смысле здоровье и болезнь соотносятся так же, как спокойная и неспокойная совесть.

На приведенном мной примере мы видим, что врач болен, но совесть его спокойна. Иначе он не был бы так счастлив. Мы видим, что в своем счастье он связан с кем-то глубокой любовью, с кем-то из его семьи, кто уже умер, возможно, с рано умершей бабушкой. Это выражение сердечной любви, которая ощущается как спокойная совесть.

Спокойная совесть в данном случае является одной из причин болезни и поддерживает болезнь. А если бы он боролся с болезнью, делая все, чтобы снова стать здоровым, он уже не в такой степени чувствовал себя связанным со своей бабушкой, как в случае болезни. Это значит, что здоровье ассоциировалось бы у него с ощущением неспокойной совести. Тогда ему пришлось бы преодолеть границы совести, чтобы снова стать здоровым. Это требует громадного личного развития.

Я привел здесь краткий обзор, с тем чтобы вы, работая с больными людьми или сами столкнувшись с болезнью, принимали во внимание описанные динамики и смогли внести более полный вклад в нахождение хорошего решения.

Истощение и булимия

Если людям, страдающим истощением, становится лучше, они часто начинают страдать булимией. Это значит, они начинают есть, но выталкивают пищу обратно. Это внутреннее противостояние между «уйти» и «остаться». Когда от истощения еще не совсем удалось избавиться, они едят. Это значит, что они внутренне говорят: «Я останусь». Затем они снова выталкивают пищу, и это значит: «Я ухожу». Решением здесь будет, если ребенок, желая снова вытолкнуть пищу, скажет отцу: «Я остаюсь», и продолжит есть.

При булимии (прием пищи с последующей рвотой) действуют различные динамики. Булимия возникает, например, если мать говорит детям: «Все, что идет от отца, — негодно, вы можете брать только от меня». Тогда ребенок принимает только от матери, но из уважения к отцу снова выталкивает пищу. Это одна динамика. Такую булимию можно вылечить, если ребенок сможет брать у обоих родителей, в первую очередь у отца.

Часто бывает так, что истощение переходит в булимию. Это другая динамика. Истощение означает: «Я хочу умереть». Есть — значит: «Я хочу жить». Когда больной булимией ест, он говорит: «Я хочу жить». Когда у него начинается рвота, он говорит: «Я хочу умереть». В таком случае рвота — это продолжение истощения. Решением в таком случае будет, если больной скажет: «Я останусь». Вот так просто. И родители говорят, например, отец говорит: «Я остаюсь».

Питание и посты

Есть означает: «Я остаюсь». Поститься означает: «Я ухожу». Многие едят больше, чем необходимо, потому что боятся, что должны уйти. Когда они едят больше, чем необходимо, они мысленно говорят: «Я остаюсь». Тогда они, возможно, смогут есть столько, сколько нужно.

Иногда неумеренность в еде — это подмена процесса «брать» по отношению к кому-либо, например, к отвергаемой матери, умершему брату или сестре, которые преданы в семье забвению. Если человек примет в свое сердце отвергаемого или забытого родственника, потребность в чрезмерном поглощении пищи отпадает.

Одержимость едой (обжорство)

УЧАСТНИЦА- Я бы хотела кое-что сказать об обжорстве, которым я раньше страдала. Я бы хотела поделиться этим с присутствующими женщинами, страдающими тем же. В одной книге я прочитала, что в таких случаях помогает, если представляешь себе, что сидишь на коленях у отца, а он тебя кормит. Мой отец никогда этого не делал, и я подумала, что очень хочу иметь такого отца, у которого могу посидеть на коленях, а он будет кормить меня. Я так и сделала, и это мне помогло. Я больше не страдаю обжорством.

Когда я говорю это другим обжорам в группах самопомощи, они отвечают мне, что это невозможно, потому что кто стал обжорой, тот останется им навсегда. Но я уже много лет не подвержена этому недугу. Для меня это больше не проблема. Это было прекрасно, что я получила такой совет: «Представь себе, что ты сидишь у папы на коленях за ужином, все собрались за столом, и отец кормит тебя».

Аллергия

У меня есть гипотеза о системных причинах аллергии. Я думаю, что аллергия во многом связана с прерванным движением, с ранним прерванным движением к матери, преимущественно к матери, иногда к отцу.

Астма

Б. X. (клиенту): Верность матери — причина астмы.

КЛИЕНТ: Но, может быть, это от отца, я точно не знаю.

Б. X.: Это идет от матери. Твоя верность — это верность матери, но решение придет от отца.

УЧАСТНИК: Астма для девочек и для мальчиков — это одно и то же? Б. X.: То, что я сказал, не есть общее правило. Это было сказано в отношении конкретной системы. Астма — часто следствие прерванного движения. Больные астмой часто не могут сделать выдох. Они не могут двигаться по направлению к кому-то. Тогда я смотрю: к кому направлено это прерванное движение.

Клиенту: Твое прерванное движение было, совершенно очевидно, к отцу.

Депрессия

Б. X.: Депрессиям, как правило, подвержен тот, для кого один из родителей является исключенным. Нет места для одного из родителей. В данном случае исключенной является мать, так как она больна. Ребенок заботится о матери вместо того, чтобы принять ее. В его сердце нет места действенной силы матери. Депрессия — это всегда пустота, а не скорбь. Это пустота. Это пустое место, которое не занято. В нашем случае оно было занято матерью.

Клиентке: Тебе понятно, как лечится депрессия?

КЛИЕНТКА: Если я знаю, где мое место.

Б. X.: Ты должна принять мать в свое сердце и с матерью, в душе повернуться к своему мужу и своим детям. Это решение. Мать заполнит пустоту. Прими ее такой, как есть, с ее болезнью, в качестве целого.

КЛИЕНТКА: Спасибо.

Б. X.: Слегка наклони голову. Да. Скажи ей: «Я принимаю тебя как свою мать».

КЛИЕНТКА: Я принимаю тебя как свою мать.

Б. X: «Ты — та, кто мне нужен».

КЛИЕНТКА: Ты — та, кто мне нужен.

Б. X: «Только ты».

КЛИЕНТКА: Только ты.

Б. X.: «Ты самая лучшая».

КЛИЕНТКА: Ты самая лучшая.

Б. X: Как это было для тебя?

КЛИЕНТКА: Принесло облегчение.

Б. X: Именно. Вот это и есть лечение депрессии. Тот из родителей, который является для тебя исключенным, должен найти место в твоем сердце. Если один из родителей болен, если у матери такие большие проблемы, ребенок боится брать от нее, считая, что получит болезни и проблемы.

Но родители — это только мужчина и женщина, которые передают то, что идет издалека. Они просто передают это. То, что идет от родителей, переходит к детям. Если дети принимают это целиком, то, как ни странно, и мой опыт говорит об этом, то, чего они боятся, останется за дверью.

Другое дело — наследственные заболевания. В этом случае дети принимают от родителей — и трудности в том числе. Тогда болезнь — это плата за жизнь. Тогда они должны согласиться и с жизнью самой, и с платой за нее. Но часто бывает так, что, когда принимаешь родителей полностью, получаешь некую силу, а остальное остается за дверью.

Отцом или матерью становятся независимо от того, хорош человек или плох, здоров он или болен. Родителями становятся потому, что связывают себя партнерством для самого главного исполнения. Так двое становятся матерью и отцом. Это не имеет ничего общего с болезнью. Это исполнение жизни. Для того, кто так воспринимает своих родителей, все может кончиться только хорошо. Принятие смиренно. При этом нужно слегка склонить голову.

Клиентке: Склони голову немного ниже. Да. Вот так.

Семейная динамика при психозах

В последние годы я достиг более полного понимания семейных динамик, ведущих к психозам, и проверил его в процессе специально проведенного курса, посвященного психозам. Мною применялись два основных подхода.

Семейная расстановка

Первым методом была семейная расстановка, в которой я имею более чем двадцатилетний опыт. В семейной расстановке наиболее значимые члены семьи клиента представлены заместителями. При помощи заместителей как прошлое, так и настоящее семьи выражены в одном времени, свое выражение находят судьбы как живущих, так и умерших членов семьи.

Еще до того, как терапевт расспрашивает заместителей об их ощущениях, по начальной картине расстановки можно увидеть взаимосвязи, которые раньше не осознавались клиентом. Если, например, один из заместителей смотрит на пол, можно предположить, что он смотрит на умершего. Если все участники расстановки смотрят в одном направлении, это указывает на то, что кто-то из членов этой семьи исключен или забыт.

На основании первоначальной картины, путем перестановок и дополнений можно найти решение для семьи, при котором каждый из ее членов почувствует себя хорошо. Дополнительно к найденной картине решения терапевт может посредством ритуалов или разрешающих фраз углубить решение или дать ему дополнительную поддержку. К таким ритуалам относятся глубокие поклоны (которые часто были необходимы во время настоящего курса), отступление назад и поворот в другую сторону, что дает возможность оставить прошлое или какое-то бремя позади себя. Поворот в другую сторону возможен, как правило, только если члены семьи с трудными судьбами примирятся с ними, отдавшись им на волю. Или члены семьи, виновные в чем-либо, признают свою вину и примут на себя ее последствия.

Движения души

Второй способ я называю движением души. Я часто наблюдал, что заместители (если они предельно собраны) внезапно поддаются движению, которым не могут управлять. Это возможно в том случае, если терапевт достаточно долго не вмешивается, доверившись глубоким силам, действующим в душе.

В некоторых расстановках терапевту ничего не нужно говорить, так как движения души заместителей выявляют нечто скрытое, что ведет в итоге к решению, которое не мог предвидеть ни один из участников. Внимание к движениям души и к «довериться движению души» со временем развилось у меня в процессе работы по методу семейной расстановки. За счет этого метод семейной расстановки был значительно углублен и уплотнен. Оба метода: семейная расстановка и движения души — дополняют и обуславливают друг друга.

Работа с движениями души требует высокой степени собранности и внимания, отказа от привычных представлений, отказа от руководства извне, готовности руководствоваться тем, что выявляется в данный момент, и доверия неизведанному. Это значит, что от терапевта и от заместителей требуется еще более высокая степень сдержанности, чем при семейной расстановке, иначе ход расстановки может быть безвозвратно нарушен. Ответственность заместителей по отношению к клиенту здесь значительно выше, чем при семейной расстановке.

Заместители должны оставить за спиной опыт и воспоминания о прежних расстановках и отказаться от любого толкования того, что они ощущают. Если происходящее в расстановке задевает их самих, они должны показывать и выражать только то, что против воли стремится к выражению как существенное. Часто заместитель слишком рано чувствует легкое возбуждение или движение чувств, порой уже тогда, когда он только выбран для участия в расстановке. Заместитель не должен поддаваться такому движению сразу. Он должен подождать до тех пор, пока для него станет просто невозможным противостоять импульсу. Только тогда он должен ему поддаться.

Я понимаю, что такой подход может поначалу многих ввести в заблуждение. Ведь он дает почву для неверного толкования. Не сам по себе метод, но толкование и выводы, которые напрашиваются при виде того, что выявляют движения души. Выводы необходимо постоянно проверять по воздействию, которое они оказывают. Поэтому выводы, сделанные мной на основании выявленных движений для конкретного случая, должны восприниматься только как некий образ, наиболее глубокие пласты которого все-таки остаются полными тайн. То, что проявляется, возможно, допускает и иное толкование. Тем не менее тот, кого увиденное побуждает к иному толкованию, должен проверить его воздействие на участниках расстановки.

Любовь

В работе с больными психозом в первую очередь выявлялись их верность и любовь к семье и их готовность взять на себя последствия тяжелых судеб и тяжкой вины предыдущих поколений. Поскольку эта любовь охватывает всех, в том числе непримиримых противников в семье, например, преступников и жертв, то их любовь к одному члену системы неизбежно вступает в конфликт с любовью к другим. Это одна из причин сумасшествия.

Решение

Чтобы избавиться от такого смятения, необходимо перейти на другой, более высокий уровень. Это уровень, на котором возможно примирение непримиримого. Даже на уровне нашей повседневной жизни мы сталкиваемся с неразрешимыми противоречиями.

Самое глубокое противоречие заключается для меня в противоборстве влияния на человека совести осознаваемой (личной) и неосознаваемой совести (родовой). Поскольку наша личная совесть помогает нам определить, кто имеет право на принадлежность, а кто нет. Личная совесть обеспечивает право на принадлежность членам семьи, которые ведут себя в соответствии с принятыми в семье критериями, от чего их совесть остается спокойной. С другой стороны, личная совесть лишает права на принадлежность тех членов семьи, которые не соответствуют семейным критериям, а потому их совесть неспокойна.

В то же время родовая совесть запрещает исключение из семьи любого из ее членов. Лишая члена нашей семьи права на принадлежность, мы не виновны с точки зрения личной совести, но родовая совесть рассматривает это как вину. Такая вина не вызывает ощущения неспокойной совести. Но под давлением родовой совести мы начинаем вести себя таким образом, что попытка остаться невиновным приводит к краху. Такие противоречия лежат в основе всех трагедий, как семейных, так и литературных.

Сюжет трагедии вводит стороннего наблюдателя в заблуждение, поскольку герой трагедии ведет себя безумно и слепо. Разрешение трагического переплетения возможно, только если в силу понимания действия неосознаваемой (родовой) совести будет признан ее приоритет перед личной (осознаваемой) совестью. Это означает, что нужно пожертвовать ощущением невиновности, которое дает нам личная совесть, в пользу родовой совести. Таким образом, тот, кто под давлением личной совести был исключен, будет принят обратно в семью, а тот, кто под давлением личной совести считал себя лучше других, подчинится более высокому порядку, в рамках которого его невиновность окажется наивной и бессильной.

Но способностью к отграничению обладает и родовая совесть. Она отграничивает только родившихся от более старших в том случае, если младшие превозносятся над старшими. Например, в случае, если младшие пытаются изменить судьбу старших либо искупить их вину. Об это и разбивается любовь пациентов, страдающих психозом. Родовая совесть не дает им с помощью этой любви добиться желаемого. Это часть их страдания.

И здесь решение возможно только на ином уровне, выше уровня обоих видов совести. На такой уровень нас выводят движения души. На этом уровне все — плохие и хорошие, преступники и жертвы, молодые и старики — ведомы Большой Душой. Большая Душа всех обращает на службу высших целей, независимо от их личных заслуг, личной вины и всего остального, что допускает личная или родовая совесть и чего она от нас требует. На этом уровне каждый из нас, несмотря на связь со всеми остальными, одинок. Эта гармония с общей Большой Душой позволяет каждому предоставить другого своей судьбе. Каждый должен принять и прожить свою собственную судьбу, не отягощенную привычными человеческими мерками.

Еще кое-что необходимо учитывать. Большая Душа включает в себя в равной степени как умерших, так и живущих. Это значит, что принять свою судьбу и согласиться с ней должны не только живущие, но и умершие. Если живущие оставят умершим их судьбу, вину, их сопротивление смерти, тогда умершие уже не смогут цепляться за живых, как это видно на примере пациентов, больных психозом. Освобождение живущих от давления умерших возможно, если живые уважают мертвых и они вместе преклонятся перед чем-то большим, чему и те, и другие подчинены.

Я готов признать, что это довольно смелые, рискованные высказывания. Но если такие высказывания помогут найти решения для пациентов, страдающих психозом (и не только для них, но и для нас), риск не кажется мне слишком большим.

Прерванное движение

Ранее прерванное движение — это основа неврозов. Это смелое утверждение. В момент раннего прерывания движения к матери ребенок испытывает страх и озлобляется. Эта злость — обратная сторона любви. Если бы ребенок не любил, то он не смог бы злиться. Ребенок озлобляется, потому что очень нуждается в матери и любит ее. Когда после прерывания движения мать снова тянется к ребенку, он отворачивается, потому что зол на нее. Движение так и остается прерванным и не приходит к цели.

Впоследствии человек, у которого в раннем возрасте было прервано движение к отцу или к матери, пытаясь строить отношения с другими людьми — особенно с партнером, на физическом уровне вспоминает боль раннего прерывания. Вместо того чтобы пойти навстречу, он начинает движение по кругу. С того места, откуда он мог бы двигаться вперед, он сворачивает вправо или влево и приходит в ту же точку. Там им снова овладевает страх, он снова сворачивает и приходит в ту же точку. Такое движение по кругу характерно для невротического поведения.

Решением для неврозов подобной природы будет доведение прерванного движения до первоначальной цели. Для маленьких детей это могут сделать сами родители, если они знают об этом. Им нужно удерживать ребенка с любовью до того момента, когда ребенок прекратит сопротивление и успокоится.

Взрослые могут сделать это в рамках терапии, если найдут терапевта, который это понимает и может это сделать. Некоторым удается сделать это самостоятельно, если они смогут мысленно вернуться в тот момент их детства, когда было прервано движение к отцу или матери, пойти к нему (к ней), пока он не найдет успокоения у них на руках.

Что приводит к неврозам

В момент прерывания движения может возникнуть чувство смятения или ярость. Дойдя до момента прерывания, человек не осмеливается идти дальше и начинает движение по кругу, приходя все время в одну и ту же точку. Это невроз. Невроз — это движение по кругу.

Решением будет движение по направлению к цели — от момента прерывания до тех пор, пока человек не придет к ней (чаще всего к матери), а не борьба с неврозом. Иначе терапевт и клиент в своей работе тоже будут двигаться по кругу. Наиболее простым решением будет помочь внутреннему ребенку клиента прийти от момента прерванного движения к его отцу или матери. Тогда проблема невроза решена.

Смерть во время родов

Б. X.: В семьях существует широко распространенная фантазия, что если женщина умирает в родах, то в этом виноват мужчина, который не смог сдержаться. Смерть женщины воспринимается как убийство, за которое другой должен умереть или искупить вину. На протяжении поколений в семье наблюдаются несчастные случаи или самоубийства, преимущественно среди мужчин.

Но в ходе расстановки можно увидеть, что женщина вовсе не упрекает своего мужа. Она полна сознанием своего достоинства и осознания того, что согласилась с риском, связанным с исполнением любви, согласилась с последствиями, которые претерпевает. Если это признать, то смерть в родах больше не внушает страха потомкам. Тогда они смогут склониться перед умершей женщиной и получить от нее силу.

Клиентке: Как ты сейчас. Хорошим упражнением для тебя будет, если ты прислонишься к ней спиной. Можешь представить, какая сила пойдет от нее?

КЛИЕНТКА: Я ведь не знала ее. Но я много думала о ней, хотя и не знала ее.

Б. Х.: Это хорошо. Думай о ней, думай о том, как она радуется, когда у тебя все хорошо, и как она будет рада, если ты останешься. Согласна?

КЛИЕНТКА: Да.

УЧАСТНИК. Я сегодня наблюдал, что в случае смерти матери в родах выживший ребенок испытывает сильное чувство вины. Так сложилось, что мужчина рассматривается обществом как убийца, а как с выжившим ребенком?

Б. Х.\ Выжившему ребенку очень тяжело. Такому ребенку поможет, если он сможет принять свою жизнь по той цене, которую пришлось заплатить его матери. Но эта цена столь высока, что не многие отваживаются принять жизнь за эту цену. Терапевт, который встанет на сторону ребенка, может помочь ему в этом. Это одно.

Дети часто стремятся последовать за матерью в смерть посредством болезни или мыслей о самоубийстве. Тогда я прошу ребенка представить себе, что почувствует мать, если ребенок умрет, потому что хочет последовать за ней. Что чувствовала бы мать, если бы узнала это? Тогда ребенок понимает, что цена, уплаченная матерью за его жизнь, оказалась бы напрасной.

Но если ребенок принимает свою жизнь, оплаченную столь высокой ценой, он неудержимо стремится к уравновешиванию. Причем вместо того, чтобы искать равновесия в плохом, он пытается сделать из своей жизни нечто большее. Это ему удастся с помощью силы, которая исходит от светлой памяти матери. В таком случае мать сможет примириться со своей смертью.

Во всяком случае, можно представить себе такое, поскольку она видит, что ребенок делает что-то хорошее из той жизни, которую она ему подарила. Так мать участвует в жизни своего ребенка, она причастна к тому хорошему, что он делает.

Магическая любовь и любовь знающая

В процессе расстановки можно увидеть, чему служит или может послужить болезнь и какие силы целительны для семьи.

В процессе исцеления происходит переход от архаичного уровня мыслей и чувствований на «знающий» уровень. На архаичном уровне ребенок живет в соответствии с девизом «Любовь — это значит: я буду таким же, как ты» или «Я сделаю это для тебя». Магический уровень также означает: «Просто страдать — достаточно. Делать ничего не нужно. Только страдание и смерть могут принести другим спасение и освобождение». Судьбе будто платят злом за зло в надежде, что из этого получится что-то хорошее. Это магическое мышление.

Для решения необходима та же любовь, но это знающая любовь. Она выходит за рамки магического. Все члены семьи находятся в поле ее зрения. Такая любовь означает: «Каждый может остаться, каждый имеет право на принадлежность» и «Все может быть хорошо, если и старших, и умерших уважают».

УЧАСТНИК: У меня еще несколько вопросов. Вы говорите, что ребенок умирает вместо матери. Он умирает, будучи ребенком или будучи взрослым? Ведь для родителей он навсегда останется ребенком. Когда я слышу, что умирает ребенок, я представляю себе восьми- или десятилетнего ребенка или младенца. Или он умирает, будучи взрослым?

Б. X.: Да, это щекотливый вопрос. И важный вопрос. Еще Фрейд говорил о том, что неосознанное существует вне времени. Ребенок умирает ребенком, даже будучи взрослым. Для ребенка в каждом из нас, для неосознанного в каждом из нас умершие не умерли. Поэтому иногда ребенку хочется спасти своего отца от смерти, даже если он уже давно умер.

У людей, страдающих истощением, можно наблюдать такую динамику. Шестнадцатилетний, отец которого умер, когда ему было три года, мысленно говорит отцу: «Лучше исчезну я, чем ты, дорогой папа». Ребенок в нем живет вне времени, для него отец и после смерти продолжает жить.

Уважение границ

В семьях встречается динамика, когда один несет что-то вместо другого. Когда он освобождается от этого, часто кто-то другой из членов семьи берет это на себя. Но если первый освободился от этого хорошим способом, он не сможет просто помочь другому сделать то же самое. Он должен довериться тому, что и другому будет даровано то же понимание, что ему самому. Решение для себя нужно принять смиренно. Некоторые ждут и надеются, что и к другому придет что-то хорошее. Сдержанность может дать другому больше, чем вмешательство.

Вообще по опыту я знаю: если я непременно хочу кому-то помочь и помощь приносит мне облегчение, это ослабляет другого и препятствует решению. Если я противостою стремлению помочь (которое принесло бы мне облегчение), если я остаюсь сдержанным, что стоит мне немалых сил, эти силы идут на благо другому. Такая сдержанность обладает целительным действием. Ведь эта сдержанность обращена к нему, она полна любви и силы.

Один мужчина однажды рассказал мне, что его беспокоит сын, которому до сих пор не удалось построить отношения с женщиной. Я попросил его представить себе в душе: озабоченность отца прибавит сыну сил и мужества для отношений с женщиной или убавит? Тогда он понял, насколько мешала его забота сыну, насколько она ослабляла его.

Привязанность

Дети привязаны к родителям посредством глубочайшей любви. Они всецело отдаются тому, что идет от родителей и чего те требуют от детей. Если ребенку кажется, что родителям станет лучше, когда он уйдет, то он уходит — с любовью. И если выясняется, что родители хотят искупить какую-то вину — что бы это ни было — ребенок с удовольствием возьмет ее на себя, даже если это будет ему стоить жизни.

Часто родители (да и просто люди) думают, что вольны распоряжаться своей жизнью. Они думают, что их счастье в их руках, они вольны поступать так или иначе. Или женщина думает, что ее дочь принадлежит ей одной, что она рожала ее только для себя и может оставить себе. Или, расставаясь с мужчиной, женщина говорит: «Это для меня правильное решение, я делаю это для себя, потому, что не могу больше терпеть», и думает, что мужчина с этим согласится, что для нее это пройдет без последствий. Это непризнание того, что мы все вплетены в одну сеть, в которой все равны между собой, имеют равные права, ни один человек не может обладать другим, не имеет права сказать другому: «Что станет с тобой, меня не касается, я ищу самовыражения». Так не пойдет. Это приведет к плохим последствиям — детям придется заплатить за это. Родители могут жить хорошо, но дети возьмут на себя вину родителей и ее искупление.

В таких случаях для терапевта важно, чтобы их сердце было отдано детям, а не родителям. Тогда это серьезно. Насколько серьезно необходимо воспринимать привязанность детей к родителям, я поясню на примере.

Тяжелобольные дети

Недавно в Гейдельберге состоялся конгресс, посвященный вопросам фундаментализма и выбора. На конгресс был приглашен биоэтик из Австралии, который представлял точку зрения, что нежизнеспособные дети должны иметь возможность умереть, в том числе посредством активного вмешательства. Он полагал, что наше правовое сознание такое допускает. Я приехал на этот конгресс днем позже и стоял у дверей зала заседаний. Ко мне подошел человек, представился работником телевидения и попросил прокомментировать вышеприведенный тезис.

Я сказал: «В этой дискуссии упускается из виду, что ребенок, будучи рожденным, становится членом семьи. Если ребенка устранить, это окажет воздействие на всю семью, прежде всего на других детей. Они будут испытывать стремление последовать за умершим братом или сестрой, искупить его исключение или устранение. Впрочем, я придерживаюсь того мнения, что не нужно искусственно поддерживать жизнь нежизнеспособного ребенка, нужно позволить ему умереть. Но он должен умереть в присутствии всех членов его семьи, которые будут стоять у его кровати. Тогда это событие исполнено серьезности, любви и боли для всех участников».

В прошлом году в одном из моих курсов участвовала женщина, страдающая Нон-Ходкин лимфомой, раковым заболеванием. Она рассказала, что ее младшая сестра была полным инвалидом. У нее было десять разных дефектов, например, на следующий день после рождения у нее вытекли глаза. Мать видела ребенка только один раз после рождения. Потом девочка попала в дом ребенка и умерла девяти месяцев от роду.

Когда этой женщине объявили ее диагноз — рак, первой ее мыслью было: «Я не хочу быть похороненной рядом с мужем». Очень странная мысль. Самого диагноза она не испугалась. Она представила, как умирает и подыскивала для себя могилу. Сначала она подумала о кладбище, расположенном вокруг церкви, в выходные туда приходит много людей, которые поливают цветы на могилах. Если бы ее похоронили там, то кто-нибудь поливал бы иногда цветы и на ее могиле. Она не хотела быть похороненной в стороне от других людей.

Сначала она хотела купить могилу вместе со своей подругой. Позже к ней приехала ее мать, и женщина сказала ей, что хочет быть похоронена в семейной могиле. Мать отклонила эту просьбу, сославшись на то, что на семейном кресте нет места для ее имени.

Я спросил эту женщину: «Для кого нет места в этой могиле?» Она ответила: «Для меня». Я повторил свой вопрос: «Для кого нет места в этой могиле?» Она повторила: «Для меня». Тогда я сказал: «Там нет места для твоей сестры». Тогда ей сразу стало ясно, что она искала могилу для своей сестры.

Я попросил ее сказать своей умершей сестре: «Дорогая сестра, я лягу рядом с тобой». Она была глубоко тронута и смогла дать сестре место в своем сердце. Ее любовь достигла своей цели. Вот какое действие оказывает на семью отказ в праве на принадлежность к семье ребенку-инвалиду. Вот как бережно нужно с этим обращаться.

Болезнь и компенсация

Б. X.: Я бы хотел кое-что сказать о добре и зле.

Добро значит: у меня больше прав, чем у тебя.

Зло значит: у тебя меньше прав, чем у меня.

Невиновность означает: у меня больше прав, чем у тебя.

Вина означает: у тебя меньше прав, чем у меня.

Семейные системы действуют в самой своей глубине по принципу равноценности. Как только кто-то превозносится над другими, их болью или полагает, что его жизнь — в его руках, не считаясь с другими или не уважая их, душа восстает против этого и требует компенсации. Поэтому исцеление всегда начинается с уважения достоинства другого, кому я причинил зло, кого исключил из моей жизни, несмотря на то, что он — часть моей жизни. Отдав ему дань уважения, которого он заслуживает, я восстанавливаю равенство, и плодотворное развитие становится возможным.

Отрывок из книги создателя метода семейных расстановок Берта Хеллингера "Источнику не нужно спрашивать пути".

Решить свои проблемы в семье, любви, в отношениях с мужчинами (женщинами), в деньгах, на работе и в бизнесе, со здоровьем вы можете на наших индивидуальных консультациях или на Расстановках по Хеллингеру

Запись по тел. 506-37-99

СОДЕРЖАНИЕ ЖУРНАЛА

Почитать>

Психологический центр
"5ДА!"