Центр психологической
поддержки
бизнеса и семьи

"5 ДА!"

Любить - это просто

Екатерина Люльчак: Во время подготовки этого интервью Ульяна Гукасова из Львова снова стала мамой — в седьмой, восьмой и девятый раз. Ульяна с мужем Артемом воспитывают девятерых детей, трое из которых родные, а шестеро… теперь тоже родные, хотя и не с первых дней своей жизни.

До 27 лет я не сильно задумывалась о детях — по профессии я художник, у меня всегда была достаточно интересная и насыщенная жизнь. Да, — думала я, — в будущем я хочу ребенка, но как-то целенаправленно к этому не шла. Однако, прожив с мужем два года, мне так и не удалось забеременеть — хотя мы оба были здоровы.

И тогда у меня возникла мысль об усыновлении, быть может, даже из чувства страха. Мне стало казаться, что надо заключить своеобразный контракт с Богом: я усыновлю ребенка — Он даст мне своего.

Но стоило мне начать собирать информацию о процессе усыновления, как на тесте появились долгожданные две полоски, и вопрос с усыновлением отложился. Родив первого сына Никиту, мы очень увлеклись родительством, читали умные книжки, старались стать самыми лучшими мамой и папой.

А когда «наигрались» в маму и папу, то вернулись к мысли об усыновлении. Так в нашей семье появился Витя. На тот момент сама идея иметь больше двух детей казалась нереальной, но мы адаптировались, привыкли и к рождению моего третьего сына Давида удочерили семилетнюю Наташу, а после Давида через год — Карину. Потом родился Самуил.

И вот у нас уже и шестеро детей. Я потом со смехом вспоминала, что когда-то опека предлагала нам взять сразу двоих детей, и я говорила: «Ни в коем случае, я не смогу, трое детей — это очень тяжело».

Не так давно у нас встал вопрос об эмиграции в Израиль. Мы с мужем поговорили и решили, понимая, что это наш последний шанс усыновить детей в Украине, что готовы усыновить еще троих детей. Раз можем — значит, можем. Теперь у нас 9 детей вместе с Лиорой, Даником и Сонечкой. Назвать это целенаправленным планированием я не могу, равно как и необдуманным шагом — скорее, это наш выбор, судьба, жизнь.

Очень сильно ощутила, потому что когда у меня был один ребенок, я была очень зациклена на том, чтобы все делать правильно, по новейшим методикам, я много читала и занималась этим серьезно. И, как это часто бывает, когда чему-то уделяешь слишком пристальное внимание, это даже вредит. Когда появилось двое детей, это сняло мое напряженное внимание к первому ребенку.

Я думаю, что со следующими детьми проще не потому, что они заняты друг другом, а потому, что родители начинают по-другому смотреть на вещи. То количество опыта, которое с одним ребенком растянуто на десятки лет, здесь ты получаешь концентрированно, быстро и масштабно.

Главное, чтобы родитель был готов принимать весь этот опыт и очень активно менять себя. Понимаете, каждый ребенок приходит во спасение родителя. Спасение в том смысле, что ты больше не можешь позволять себе лениться, ты должен постоянно работать над собой, над своей душой, над своим телом. Например, когда у тебя на руках шестеро детей, а у тебя нет сил, энергии, то ты просто вынужден заниматься своим здоровьем, питанием, физическими упражнениями.

То же и с развитием: когда в семье появляется семилетняя девочка с огромными психологическими травмами, у тебя нет времени на раскачку, подготовку. Тебе нужно срочно решать эти проблемы, действовать. И, конечно, мы наделали много ошибок вместе с ней и настрадались, потому что многого не понимали, но в то же время мы прожили эти 6 лет очень насыщенно и получили огромный опыт.

Я думаю, тут дело в отношении родителей к жизни с детьми. Если дети и есть жизнь, радость, полноценность семьи, то, наверное, будет внутренняя потребность в том, чтобы их становилось больше, так как это наполняет жизнь. Так у нас получилось: дети приносят много радости, и даже работа над собой, бытовые и материальные заботы — все это в радость, и радость хочется увеличивать.

Самое главное, что с нами произошло, — это снятие ожиданий. Раньше мне казалось, что поскольку я много читала, много знаю, я не допущу совсем уж очевидных ошибок в отношениях с детьми. Но когда дети появились, я стала делать все то же, что и тысячи других родителей.

Например, когда мы удочерили семилетнюю Наташу, то вместо того чтобы дать ей время оттаять, отойти, свыкнуться с тем, что она любима, что с ней все хорошо, я тут же пошла ее записывать в музыкальную школу, на балет, мы начали с ней учить какие-то стихи, заниматься творчеством. Я думала: «Как же этого не делать?! Это же девочка». А потом это вылилось в череду неврозов и разных тяжелых психических состояний, которые я тогда списывала на ее трудное детство.

Позже, через несколько лет, я поняла, что причина была в моих болезненных ожиданиях. Я в свое время занималась балетом, музыкой, очень любила читать, декламировать, и мои нереализованные желания стали проецироваться на дочь. Когда появилась вторая дочка, то я, проанализировав свои ошибки, стала относиться к ней совсем по-другому: более спокойно, без оценок.

Сейчас во мне стало намного больше понимания, что все мы разные, и я научилась это принимать. Наши отношения с мужем развились и окрепли, наполнились множеством оттенков.

В отношении приемных детей, да и рожденных я могу посоветовать не очаровываться, не ожидать, не надеяться — а просто любить. Это главное — просто любить, без причин и без награды.

Наверное, искренность. Для нас с мужем это вообще норма жизни — искренность во всем. Например, я не стыжусь признать, что я не права перед детьми. Стараюсь показывать такие модели поведения, которые бы мне хотелось и от них видеть. Мы обязательно говорим о своих чувствах: что я сейчас чувствую, почему я так реагирую, что я ожидаю. И негативные эмоции — раздражение, гнев — тоже обсуждаются с детьми, если есть такая потребность.

Все это, по моим наблюдениям, приводит к тому, что дети очень адекватно воспринимают родителей и адекватно воспринимают бытовую семейную жизнь. Дело в том, что я уже проходила через этап, когда пыталась быть идеальной мамой, которая всегда улыбается, у которой все под контролем — это приводило к таким взрывам, что стало понятно: это не работает.

Вопрос выбора ребенка — это всегда основной вопрос, который интересует усыновителей, потому что очень сложно представить, как это — выбрать ребенка. И у меня тоже был такой опыт. Я очень переживала, как мы выберем.

Есть такая процедура: органы опеки предлагают вам анкеты детей, вы можете взять на конкретного ребенка документы, и по закону у вас есть 10 дней, чтобы установить с ним контакт и принять решение. Я поняла, что не смогу приехать, увидеться с ребенком и решить, что он мне почему-то не подходит. Поэтому мы с мужем договорились, что если мы едем встречаться с ребенком, то забираем его без колебаний.

Я думаю, что не мы выбираем детей, а они нас. Ни одного своего ребенка я не выбирала, ситуации так складывались, что жизнь ставила нас перед фактом: вот есть ребенок — берете? Ваш? И мы говорили — да, наш! И просто брали и любили того, кого нам прислали. Ведь так же и при беременности: мы не знаем, кто поселился у нас в животе, он просто растет там, потом рождается, и Бог нам говорит: «Ваш? Берете?» А мы целуем новорожденного в маковку и говорим — наш! Берем! Так что, как видите, процесс на самом деле одинаковый, только обертка разная.

У родителей часто бывает иллюзия выбора: они думают, что если будут «хорошо выбирать», то выберут «правильного ребенка». Но это вопрос понимания того, зачем дети в твоей жизни. Это касается не только приемных, но и рожденных детей.

Если ты рассматриваешь ребенка как некий ресурс, который должен тебе что-то дать, то у тебя всегда будут неоправданные, завышенные ожидания, которые ничем хорошим обычно не заканчиваются.

Если ты рассматриваешь ребенка как глину, которую тебе дали, и из нее надо что-то вылепить, кого-то вырастить, и ты ответственен за это, то опять же, это слишком сильная ответственность, которую ты накладываешь сам на себя, и иллюзия контроля, что ты якобы можешь все заранее спланировать. Это тоже, как мне кажется, путь не очень удачный.

Мы стараемся избегать этого и решили для себя, что дети, которые пришли в нашу семью, — это личности, и единственное, что мы можем делать, — это любить их, учиться любви и тем самым учить их любить. И такое сотрудничество, содружество нам обоюдно зачем-то нужно. Но при этом никто не претендует на роль Бога в этих отношениях, потому что мы просто не можем этого. Это очень многое снимает с детей и дает возможность просто любить их такими, какие они есть.

Насчет генетики я очень скептична. Мы с мужем обычно отвечаем на это: а кто может сказать о своих генах что-то точное? С той же вероятностью у наших предков могли быть болезни или нарушения, которых так боятся люди. Ведь так и происходит: изо дня в день у кого-то рождаются больные дети.

Все зависит от родителя: сможет ли он воспользоваться этой ситуацией как ресурсной? И дать что-то ребенку, и самому получить? Или он будет постоянной жертвой и будет постоянно все списывать на то, что это «не такой ребенок», «не такие гены». И таким образом упустит свой шанс для роста и развития.

Ни один ребенок не приходит в мир для ублажения амбиций родителя, у него своя судьба. Это справедливо и в отношении рожденных детей, просто про родного ребенка сложно сказать: эх, надо было лучше выбирать… Надо осознать, что дети — это дар нам, и относиться к этому дару нужно соответственно — ценить и благодарить.

Я бы выделила самую главную сложность — чувство страха. Усыновление — это очень мощное выбивание человека из его зоны комфорта, причем обычно внезапное, без подготовки в виде 9 месяцев. Ты не знаешь, как ты с этим справишься, хватит ли у тебя сил, знаний, денег, как ты дашь им всем образование — у каждого свой набор страхов. Причем это не зависит от опыта, с каждым ребенком эти страхи появляются вновь.

Со страхами надо работать, осознавать их, анализировать и в конечном итоге приручать, быть для них хозяином. Понимать, что ты имеешь право на эти страхи — как любой человек перед неизвестностью. Иначе страхи могут овладеть полностью человеком и встать преградой на пути к самой жизни, а не только к усыновлению ребенка. Мне всегда помогает работать со страхами владение информацией, молитва, любовь моей семьи, друзей, вера в Бога.

Вы боялись того, что не сможете полюбить приемного ребенка?

Я думаю, что основной страх лежит глубже — не в том, что мы не полюбим ребенка, а в том, что он не полюбит нас. Для меня это не сразу стало очевидно. С любовью все просто: стоит понять, что любовь — это работа, каждодневная и постоянная работа, процесс, а не данность, то становится очевидным, что любовь можно вырастить, как растит цветок заботливый садовник. Дети очень отзывчивы, они нуждаются и хотят любить и быть любимыми, так что все зависит от взрослого, от родителей — если они приложат старания и будет желание любить, то ребенок обязательно ответит и очень щедро.

Вообще, очень важно осознавать: приемный ребенок никогда не будет таким же, как рожденный. Это не значит, что вы его будете любить меньше или больше, или что вы и он не сможете быть счастливы — это просто значит, что его способ прихода в вашу семью другой, и его исходные данные другие. Вам, наверное, всю жизнь придется подтверждать и доказывать ему, что вы его любите, что в вашей семье он на таких же правах, как и рожденный ребенок. Об этом нужно знать, а не делать вид, что этого нет, что это ваш родной ребенок. Чем больше что-то замалчивается, тем больше в дальнейшем причиняет боли и страданий.

Для меня восстановление — это общение с мужем, я люблю с ним поговорить, пообниматься, побыть девочкой рядом с ним — большим и сильным. Я восстанавливаюсь, когда пишу свой дневник, общаюсь с друзьями, семьей, когда читаю и слушаю музыку. А лучше всего наполняет и восстанавливает смех. Просто устроить со всеми детьми кучу-малу, щекотаться, визжать, пищать и смеяться, смотреть смешные ролики — это все здорово дает силы.

Я не считаю правильным жить только для детей. Обязательно есть время, когда я рисую картины, и муж, и дети знают об этом и уважают это время, знают, что мы этим зарабатываем, что это мамино занятие. Это не значит, что если я вижу, что ребенку что-то действительно нужно, я не отложу свою работу и не подойду. Это происходит интуитивно. Но между нами есть взаимоуважение, и дети понимают, что мы тоже нуждаемся в свободном времени.

Сейчас нет. Я против нянь, потому что нам хочется, чтобы до определенного возраста дети были ориентированы на нас. К тому же для приемных детей важно, чтобы их мир и жизненный уклад формировали именно мама и папа, а не посторонние люди.

До этого несколько лет у меня была помощница по хозяйству, наша фрекен Бок, которая приходила 1-2 раза в неделю и делала генеральную уборку. Для меня это главная сложность — уборка. Правда сейчас старшим дочкам 11 и 12 лет, и они помогают по дому, это очень ценно.

И, конечно, муж: мы с ним совершенно одинаково заняты во всех процессах, и это не дает устать или выгореть, а, наоборот, сближает и дает силы, возможность подзаряжать друг друга и беречь. С каждым годом и взрослением детей помощи становится больше, а бытовых забот меньше. Так что можно сказать, что мы все друг у друга на подхвате.

Да, у нас есть график дежурств для девочек, чтобы не было каждодневного выяснения, кто что делает. В их обязанностях помыть посуду, подмести. Если есть желание приготовить еду, то я разрешаю. Мальчики имеют свои обязанности: сложить игрушки вечером, вынести мусор. Но все это касается старших детей, которые уже понимают, что такое сотрудничество.

Младшие пока никакими заданиями не обременены, потому что попросту к ним не готовы, не понимают, зачем это нужно. Ну и, конечно, общение — постоянное общение всех со всеми — это наша общая работа, сложная и важная, и по графику ее не сделаешь, но и отменить ее нельзя — в ней весь смысл.

Конечно, есть и конфликты, и ревность, и обиды, и ссоры. Это нормально. Ведь любой ребенок эгоцентричен, ему кажется, что он пуп земли, и неисполнение его желаний для него травматично.

В многодетной семье есть возможность в мягкой и щадящей форме, в атмосфере любви показать, что мир не вращается вокруг ребенка, что желания не исполняются по мановению волшебной палочки, что есть другие люди с их потребностями и желаниями, и нужно учиться согласовывать их со своими. Если обсуждать эти темы с ребенком, то такая наука идет впрок, ложится на сердце, формирует восприятие мира и, в конечном счете, превращается в хорошую школу жизни.

У нас есть хорошее правило «пяти пальцев». Когда возникают вопросы о том, кто кого больше любит, кому кто нужнее и кому чего досталось больше и меньше, я просто показываю ладонь и пять пальцев и спрашиваю: какой палец не важный? Какой можно отрезать? И оказывается, что никакой! Несмотря на то что все они разные, и функции у них разные, они все нужны, важны и любимы. Так и дети — все разные, но все любимы, важны, нужны и бесценны.

Дети тоже все разные, и потребности у них тоже разные. Одной моей дочери важен просто физический контакт. Для другой дочери физический контакт вторичен, ей обязательно нужно со мной разговаривать, чтобы получать энергию. И тут нужно изучать своих детей, видеть их потребности и каждому давать конкретно то, что ему нужно. Слава Богу, я не замечаю в них агрессии друг к другу и не вижу, что они ущемлены в чем-то. Это говорит о том, что у нас все хорошо, нормальная циркуляция внимания и любви в семье.

Для начала я бы посоветовала работать со своими страхами. Просто выписывать их и пытаться понять их первопричину, искать ответы в себе. Всегда все ответы лежат в нас самих. И если начать работать со своими страхами, через какое-то время от них останется вполовину меньше. По мере этой работы ты сам будешь меняться, и вопрос об усыновлении не будет лежать в плоскости испуга.

Психологический центр
"5ДА!"